Пусть огонь, пусть вьюга, и пусть не поймет никто,
Пусть надежда скрыта под грудой казенных рифм,
Это - мудрость, призвание, истина, это - то,
Для чего выбивает сердце свой чёткий ритм.
Это миг, это вечность, смех и тяжёлый стон;
Ни сковать огнём, ни в элегию уложить.
Это просто - до боли, до слёз... Это просто то...
Это точно то, от чего столь прекрасна жизнь!
Пусть любовь не всегда мудра. Но всегда права.
Я ложусь на землю и слушаю шорох трав,
Нет надежды, нет веры, Пускай! Не шуми, трава!
Я надеюсь. Я верю. Кто скажет, что я не прав?
Пусть уйдет мираж, оставляя дорожки слёз,
Пусть покинет, не попрощавшись, внезапно, - жизнь,
Растворится жестокое "Я" в бесконечном "Ты",
Вот воисстину то, для чего суждено прожить.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Вот прочитала твое стихот. про мужское сердце-захотелось почитать что-то твое еще.Этот стих-прекрасный.Так здорово,когда все-настоящее.Чувства,любовь,человек.В твоих стихах это очень чувствуется.Желаю остаться таким Настоящим навсегда.
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
